– Кое-как. Пьенчанг стал самым тяжелым чемпионатом мира в моей тренерской практике, хотя, скажем, и в 1999 году в Контиолахти пришлось несладко. В Финляндии неожиданно ударили такие морозы, что часть гонок перенесли в Норвегию, где оказалось теплее. Но тогда мы боролись с природными катаклизмами, а сейчас разбирались с проблемами иного свойства. Впрочем, и в прошлом сезоне был звоночек, когда у Тани Моисеевой в Эстерсунде вдруг возникли проблемы с пробой «А». Иностранная пресса и кое-кто из коллег тут же начали нагнетать обстановку, в наш адрес посыпались оскорбления. Но Татьяна настаивала на невиновности, мы потребовали вскрыть пробу «Б», и через день разговоры о допинге прекратились, со спортсменки сняли обвинения. Но что она пережила за это время?!

– То ли ты шубу украл, то ли у тебя…

– Моисееву морально раздавили, вывели из игры. И в этом году нас сильно подкосили. Хотя история с Ярошенко, Юрьевой и Ахатовой пока не закрыта. Предстоит серьезное разбирательство.

– Но карьера у всех троих уже сломана. Бесповоротно.

– Боюсь, да. Избежать наказания вряд ли удастся, маловероятно, что все вернется на круги своя. Впрочем, повторяю, вопросов слишком много, а доступной информации крайне мало.

– Просветите дремучего: эритропоэтин действует по принципу кровяного допинга?

– Деталей не расскажу, как говорится, не моя специализация. Знаю, что ЭПО — гормональное средство, а кровяным допингом называют процедуру с повторным переливанием спортсмену его же крови. Когда-то подобная манипуляция не попадала под запрет, и этим пользовались. Затем требования ужесточили…

– Сегодня многие атлеты жалуются, что ВАДА берет их под тотальный контроль.

– Да, спортсмен обязан заранее подробно сообщать обо всех перемещениях в течение ближайших трех месяцев, чтобы инспекторы могли в любой день и час приехать и взять анализы. Об изменениях в планах и маршрутах надо извещать через специальную систему ADAMS за двенадцать часов, не позднее. Если проверяющие не обнаружат атлета в указанном месте, нарушителю грозит предупреждение, а в случае рецидивов – штраф и дисквалификация. Правила существуют не первый год, но в последнее время их сделали еще строже.

– Шаг в сторону – попытка к бегству?

– Допинг, безусловно, зло, но, борясь с ним, важно не переусердствовать, меру знать.

– А что вы думаете об астматиках, подчас бегающих по лыжне быстрее здоровых?

– Тема деликатная, подобные сведения считаются секретными и официально не разглашаются.

– Почему?

– Медицинская тайна, забота о правах человека.

– Скорее секрет полишинеля, коль все вокруг шепчутся об этом!

– Иногда и в открытую спрашивают. Президенту IBU как-то задали вопрос в лоб. Бессеберг ушел от прямого ответа, лишь сказал, что около тридцати процентов биатлонистов – астматики.

– Круто! Им, надо полагать, сделаны послабления?

– Да, в силу специфики болезни разрешено применение препаратов, находящихся под запретом для прочих спортсменов. Допустим, человек использовал спрей, расширяющий бронхи и облегчающий дыхание, и буквально полетел по дистанции, выиграл у соперников на первых километрах пару десятков секунд. Порой этого хватает для победы…

– Вы знаете хворых среди наших главных конкурентов?

– Догадываюсь. Но называть имена, ясное дело, не стану. По крайней мере из числа действующих биатлонистов. Среди сошедших могу упомянуть немку Уши Дизель, олимпийскую чемпионку.

– А в российской команде есть астматики?

– Ни одного!

– Мы самые дурные или честные, Сан Саныч?

– Были предпосылки, что поставят диагноз Гусевой, мы начали оформлять необходимые бумаги, даже добились разрешения для Натальи применять некоторые препараты, но дальше дело не пошло…

– Значит, правы те, кто говорит, дескать, «чистых» нет, есть не пойманные?

– Как я могу обвинять людей? Понятно, при нагрузках, которые испытывают спортсмены, им необходимы энергетики, железообразующие вещества. Иначе попросту не восстановить ресурсы организма. Главное – не переходить границу дозволенного. Думаю, Юрьева, Ахатова и Ярошенко были уверены, что не делают ничего противозаконного. Иначе ни за что не стали бы рисковать карьерой, будущим – слишком все серьезно. Наверняка им давали гарантии. А потом грянул гром… В таких ситуациях бремя ответственности ложится на атлетов и работающих с ними врачей. Тренер физически не в состоянии проконтролировать, кто какие таблетки принимает, кому что колют. Вспомните, как в 2006 году Оля Пылева подвернула ногу и врач из Красноярска посоветовала ей лекарство, в состав которого входил запрещенный карфедон. Кто мог подобное предвидеть? В итоге потеря медали Олимпиады в Турине и двухлетняя дисквалификация.

Это лишь часть интервью, полную версию читайте на сайте: http://www.biathlon.com.ua/comments.php?id=2429