Quote (Sleva)
Елена Баранова: «Наш баскетбол скорее мертв, чем жив»
- это кусок ВЫДРАЛИ отсюда 
Русская королева
Монологи Елены Барановой о жизни и игре, родине и свободе
Самая титулованная российская баскетболистка — первая из наших, кто участвовал в матче звезд женской НБА, за 22 года карьеры выступавшая за клубные команды на трех континентах, — продолжает играть. Обладая уникальным опытом, Елена Баранова, которую американцы прозвали Russian Queen, имеет безусловное право на суждение не только о баскетболе, спортивных порядках и беспорядках, но и о времени и стране вообще.
Мы сидим во дворике дома Елены Барановой. Сейчас ее основное место жительства — Оренбург, там она играет за команду «Надежда». А сюда, в ближнее Подмосковье, она наезжает лишь время от времени. Пока хозяйка в отъезде, дом достраивается, возникают новые проекты, переделки, обновления. Неизменной остается только большая витрина, заполненная кубками, медалями, призами и майками знаменитой баскетболистки.
За забором особняк президента Российской федерации баскетбола Сергея Чернова. Здесь он почти не бывает — отстроил себе новую собственность на другой, более престижной магистрали. Вдруг раздается крик петуха. «Это не у Чернова — это другая наша соседка птицу и коз держит», — объясняет Баранова улыбаясь. Сочетание дорогих особняков и патриархальных нравов ее, похоже, сильно забавляет.
Бишкек
— Последний раз я была на родине, в Бишкеке, в 1992 году после Олимпиады — привезла своему первому тренеру удостоверение заслуженного тренера СССР. Она была одной из последних, кто получил это звание.
Моя мама там оказалась случайно. Она училась в Ивановском текстильном институте с одной девушкой, а у той был брат — военнослужащий, который там осел. Он им бесплатные путевки на Иссык-Куль сделал. Мама говорит, когда она приехала в Бишкек, ее поразили солнце, воздух, фрукты — что все дешевое. Ей так там понравилось, что захотелось остаться. В Иванове было нереально устроиться на швейную фабрику, а здесь — пожалуйста. Поскольку у нее был диплом, ее сразу сделали начальником цеха.
Я в детстве занималась легкой атлетикой. Иногда мама водила меня на баскетбол. Во Фрунзе была очень сильная мужская команда первой лиги. В ней играл баскетболист Андреев, который выделывал невероятные фортели. Это был какой-то фрунзенский Гарлем! Я и пристала к маме, что тоже так хочу. Ну она и отвела меня к Людмиле Викторовне, с которой они когда-то вместе играли. Через пару недель мама ей позвонила и спрашивает: «Может, хватит моей заниматься?» Она сама в баскетбол играла — знала, какой это сложный вид. Тренер ей говорит: «Что ты! Как это Лена не будет играть?!» Через полгода она перевела меня в группу девочек на два года старше: три тренировки в неделю, а в воскресенье игра. Я ее ждала как праздник. Удивляюсь, как дети сейчас каждый день тренируются. Так ведь легко все желание играть отбить или инвалидами сделать.
Борьба за место на площадке
— Когда я попала в «Динамо», то первое время на скамейке сидела. Я тогда пошла к тренеру и спрашиваю: а чего меня не выпускают? Николай Федорович Башкиров говорит: «Ты чего! Тебе только семнадцать лет и ты хочешь, чтобы тебя сразу выпустили?!» А я ему в ответ: «Я что же сюда — сидеть приехала? Меня вон в киевское “Динамо” звали, в “Волну” ленинградскую. Если не выпустите, развернусь и в другую команду поеду». Он от такой наглости просто обалдел.
В общем, играем с ЦСКА, летим со страшной силой. Я опять к нему: «Мы подбор проигрываем. Я сейчас выйду и все вам подберу!» Башкиров не реагирует. Игра идет, и тут я в полный голос говорю: «Так выпустите меня или нет?!» Он уже озверел совсем, говорит: «Иди! Только отстань!» И удачно получилось: я раз подбор выиграла, потом еще и еще. Мяч, правда, не часто давали. Но тут мне повезло: одна девочка в декрет ушла, потом еще одна, у кого-то травма, вот молодняк и остался. Отыграли до Нового года, и меня в сборную вызвали. Я думаю: ни фига себе!
Сейчас семнадцатилетние игроки в принципе в основной состав не проходят. У них свои соревнования есть — ДЮБЛ (Детско-юношеская баскетбольная лига. — «РР»). Не знаю, насколько такая система оправданна. Мне кажется, что лучше было бы увеличить число команд суперлиги, тогда молодые постоянно играли бы против мастеров. А если еще и ввести потолок зарплат, то клубы выравняются по бюджетам и силам и, соответственно, борьба пойдет интереснее.
Тогда без разницы будет, где играть, и все начнут искать не условия, а тренера. И появится больше игроков для сборной, поскольку все окажутся на виду. Сейчас люди с удовольствием идут на скамейку УГМК (женский баскетбольный клуб из Екатеринбурга, владелец — Уральская горно-металлургическая компания. — «РР»), зная, что они не будут играть, но получат в десять раз больше, чем где-либо. К развитию российского баскетбола такая клубная политика не имеет никакого отношения, скорее даже наоборот.
Девочка в сборной
— Я попала в сборную страны в семнадцать лет. Вместе со мной пришла Марина Бурмистрова, двухметровая девочка моложе меня на два года. Мы с ней вдвоем держались, и было не так страшно. Ну и потом, я хорошую школу во Фрунзе прошла. Я начала там играть с пятнадцати лет и часто проводила на площадке по сорок минут — центровых в команде было мало. Но все равно после тренировки мне напоминали, что я еще должна все мячи собрать. Мама это увидела и сказала: «Если моя дочь будет носить мячи, то играть не будет!» На следующий день мне говорят: «Давай собирай мячи», а я в ответ: «Мне мама не разрешает». Повернулась и пошла. В сборной я к этому относилась уже спокойно: рядом со мной были те, за кем я следила во время чемпионата мира в Москве. Дух захватывало!
К тому же тренер Евгений Гомельский знал меня по юниорским сборным. Там у меня были трения: я ведь что думаю, то и говорю. Ездил с нами администратором из федерации Игорь Грудин (бывший главный тренер женской сборной России по баскетболу, после пекинской Олимпиады перешел на работу в ЦСК. — «РР») — тогда он в международном отделе работал, о тренерской карьере еще не задумывался, но начал нам всякие указания давать. Я ему сказала, что на это у нас тренер есть, а он и нажаловался Гомельскому. Тот: «Лена! Что такое, как ты себя ведешь?!» Я ему все объяснила, и он посоветовал мне не обращать на это внимания.
Гомельский не допускал никакого хамства на площадке. Как-то мы разыгрывали комбинацию: я выбегала и должна была получить мяч. Выбегаю, а мне пас в аут — я, как вратарь, ловлю мяч в прыжке. Второй раз — куда-то мимо ушей. Гомельский посмотрел на девочку, которая все время мне так мяч передавала, и убрал ее с площадки. Только сказал: «Когда научишься нормально мяч отдавать, тогда и выйдешь». Не знаю, специально она это делала или нет, может, у нее в тот день плохое настроение было. Женская команда — особый мир. Если у кого-то неважное настроение, то будет зудеть, ныть, потом может поругаться и еще неделю дуться.
Золотая и другие Олимпиады
— Я не была уверена, что поеду в 1992 году на Олимпиаду в Барселону. Мне было всего двадцать, конкуренция за место третьего номера была сумасшедшая, но Гомельский с Капрановым меня взяли, иногда и четвертым номером ставили. Когда мы выиграли, Гомельский сказал: «Девочки, даже ваши внучки не смогут повторить то, что вы сегодня сделали!» Как в воду глядел!
А вот Ирину Рутковскую Гомельский в последний момент отцепил. Вместо нее поехала Марина Ткаченко из Киева, которая на последнем сборе пахала как сумасшедшая, так ей хотелось попасть в состав. Но вышла она на площадку только на последние пять секунд в финальном матче против Китая и сделала знаменитый пас на Иру Минх, чей бросок с центра площадки попал в новости! Я, наоборот, играла во всех матчах, а на последний меня не выпустили. Я, как обычно, села тогда поближе к тренерским местам и совсем задергала Капранова: «Вадим Павлович! Вадим Павлович!» Он мне: «Ну иди, разминайся!» Так всю вторую половину и разминалась…
Мы три дня потом гуляли. Сначала одни, потом с гандболистами отмечали. Тогда еще Сабонис (Арвидас-Ромас Сабонис — знаменитый советский и литовский баскетболист, в 2010 году введен в Зал славы ФИБА. — «РР») бутылку водки на лестнице разбил. Трехлитровая бутылка в его руке выглядела крошечной, как маленькая кружка. Понятия не имею, как он ее протащил в Олимпийскую деревню. Но он тогда уже в Испании играл, и, наверное, все охранники были его знакомые.
Я была на трех Олимпиадах. Когда первый раз поехала, команду сопровождали дедки-чиновники типично советской школы. Я очень удивилась, увидев те же лица через двенадцать лет в Афинах. Это непотопляемые люди.
Говорили, что в Афинах каждый штаб будет оборудован компьютерами с выходом в интернет. Приезжаем — стоит одинокий компьютер и много пустых столов. Тягачев ходит, улыбается своей резиновой улыбкой, спрашивает: «Какие проблемы?» Я ему говорю: «А где компьютеры?» Он мне: «До свидания». И ушел. Нам приходилось бегать в общее интернет-кафе Олимпийской деревни.
А в Русском доме мы так и не побывали. Тепленький Таранда нам несколько раз говорил: «Давайте, поехали!» Жара стояла страшная, и делать там было нечего. Мы вообще-то на Олимпиаду приехали, у нас день — тренировка, день — игра. Никто никуда не собирался идти пить, гулять, потому что надо было выступать. Кто приехал развлекаться, те развлекались. Мы же приехали работать. Вообще, ни один артист не пришел в Олимпийскую деревню, чтобы нас поддержать. А в 1996 году постоянно кто-то был: то юмористы, то куплетисты. Это я понимаю — поддержка!
Очень обидно было, что мы не прошли на открытии Олимпиады в Афинах: нам форму не пошили. Я тогда еще по «Первому каналу» нечаянно выступила. За год до Игр сняли мерки, сказали, что сошьют индивидуальные костюмы. Мы уезжали в Афины последними. Приезжаем в экипировочный центр — там словно Мамай прошел: пусто. Мне какие-то кроссовки на школьницу выдали. Майки нашлись вообще крошечные. Я возмутилась, а они говорят: бери что дают. Единственное, что подошло, — наградной костюм.
У меня был контракт с Nike, вот я и решила, что везде буду в нем. Опаздываю на самолет, все уже прошли, а тут телевизионщики. «Елена, с каким настроением летите?» — спрашивают. Я им говорю: «Какое настроение?! Мы не идем на церемонию открытия! Ладно я, для меня эта Олимпиада третья. А каково девочкам, которые впервые на Игры попали, которые это заслужили, а их какие-то левые люди этого лишили! Это безобразие!»
Прилетаем, меня там уже разыскивают, спрашивают, что за скандал. Приходит Куснирович (Михаил Куснирович, президент ММД «Восток и Запад», председатель совета директоров ГУМа, председатель наблюдательного совета Bosco di Ciliegi, генерального спонсора олимпийской сборной России. — «РР»): «Лена, ты что?» Я ему отвечаю: «Это вы мне говорите? Это я должна вам пихать. Мне юбка 58-го размера досталась, а пиджак — 42-го». Он мне говорит: «Мы все пошили, отдали в Олимпийский комитет — они все своим раздали, ищите там». Я говорю: «Вы издеваетесь! Кому нужны вещи на двухметровых людей?» У нас все высокие спортсмены — баскетболисты, волейболисты и гандболисты — не получили комплекты от «Боско». Куснирович за мной потом всю Олимпиаду бегал, просил: «Лена, одень маечку!», Чебурашками задаривал.
Тренироваться в той одежде было невозможно. Тут трет, там этикетка давит, да еще эти вензеля стали отваливаться после первой стирки. Мы над этим сильно смеялись, особенно когда наш массажист нырнул в бассейн в плавках с вензелями, а вынырнул без вензелей.
В 1996 году нас одевал Юдашкин. Никаких мерок не снимали. Приехали просто к нему в салон, девушка меня взглядом окинула, ушла и приносит всю одежду. Я примерила пиджак, она мне говорит: «Нет, снимайте, это не ваша полнота». Принесла другой. В Атланте мы были лучше всех: юбки с кольцами, белые пиджаки, шляпы. Все рты разинули: «Это кто идет?» «Раша», — отвечали мы с гордостью.
Капитан сборной
— Быть капитаном — это нести ответственность за других. Но случалось и так, что капитаном был кто-то другой, а все шли ко мне, зная, что я разрулю ситуацию. Приезжаем на чемпионат Европы. У нас была традиция: в первый день должны выдавать суточные на весь период проживания. Первый день, второй — суточных нет. Сидим за длинным столом за обедом, все обсуждают, что делать. Капитаном была тогда Женя Никонова. Она говорит: «Я позвонила, а администратор меня отшил. Говорит, занимайся своим делом». Лена Худашова предлагает: «Давай я позвоню». Я им говорю: «Девочки, вы неправильно все делаете. Чего вы звоните в номер?! Смотрите, как надо».
Дождались — он пришел, вальяжный такой. Я ему через весь стол: «Извините, а когда у нас суточные будут?» Он ошалел: «А что такое?! А чего вас это так волнует?» Я ему в ответ: «У нас традиция — приезжаем, должны выдать». Обращаюсь к Капранову: «Вадим Павлович! Почему у нас нарушают традиции?» Капранов поворачивается: «Ты чего, еще суточные не дал?!» Тот начал оправдываться: дескать, не подвезли. Капранов ему: «В общем, так — закрой эту тему. Не волнуй мне девочек». В тот же день звонок в номер: «Зайдите за суточными».
Не обсуждаются только сердечные проблемы. У нас так не принято: это не шоу-бизнес, это профессиональный спорт. Свои личные дела надо оставлять за порогом зала.
Тренеры
— Мне по жизни везло с тренерами. Все, с кем довелось работать, дали мне многое, каждый — свое. Мой первый тренер Людмила Викторовна Русских заложила основы баскетбола, так меня подготовила, что я уже в пятнадцать лет играла в команде мастеров. Евгений Гомельский дал мне психологическую уверенность, а Анатолий Мышкин совершенствовал меня как высокого игрока. Вадим Капранов развил во мне универсализм: у него я играла не только в передней линии, но и защитником, и даже разыгрывающей. Владимир Колосков сделал из меня лидера, добавил ответственности, учил играть без ошибок. Ричи Адубато — мастер на комбинации, у него всегда была сумасшедшая вариативность: например, я считала, что из конкретной ситуации есть только один выход, а он с ходу мог предложить несколько. Рон Ротстин — это командная работа, он терпеть не мог выскочек и всегда ставил меня на место, если я тянула одеяло на себя. Для меня любой тренер — святое. Даже если это молодой выскочка, решающий за мой счет свои личные задачи.
Как играть с мужчинами
— У меня было две мечты в жизни: забить сверху и сыграть в мужской команде. С первой из них я давно распрощалась из-за разрывов связок и переломов — я просто уже не могла так высоко выпрыгнуть. А вот сыграть за мужчин я смогла. В регламенте чемпионата Московской области был пункт, по которому за команду разрешено выступать мужчинам, но ничего не говорилось о том, что запрещено женщинам. Президент «Бизонов» Борислав Гуляев тогда надавил на председателя областной федерации — тому нужны были щиты для соревнований по стритболу — и внес мою фамилию в заявку команды. Правда, потом регламент быстро поменяли.
Я сыграла за мужскую команду четыре игры. Как оказалось, мужчины очень доверчивы — ловятся на все финты. Они ведь гораздо резче, чем женщины. Я ему только показываю, куда собираюсь двигаться, и думаю: «Что ж я делаю, он ведь сейчас мне на спину приземлится!», а он уже мимо пролетел. Так что у меня трудностей в игре с мужчинами не возникало. Женщины гораздо хитрее и больше используют тактику. Мужчины же в основном действуют на физике: им надо разогнаться, перепрыгнуть, продавить. Зато ноют постоянно: на тренировке могут полчаса спорить, от кого ушел мяч. Мат-перемат начинается, чуть ли не до мордобоя доходит. «Да я… Да ты на себя посмотри!» Я была просто в шоке.
Мы еще как-то с дублем ЦСКА играли — это Мышкин придумал. Выигрываем, их тренер ходит по краю площадки, пыжится, никак слов не может подобрать. «Ты, баран, куда ты бежишь?!» — орет. Я ему: «Мою фамилию, пожалуйста, не трогайте!» Он опять через некоторое время принялся ругаться: «Ты что мышей не ловишь!» Мышкин в ответ: «Мою тоже не трогайте». Он тогда спрашивает: «А у вас в команде Козловых нет?» Нет, говорим. «Козлы, давайте, двигайтесь!»
Madison Square Garden
— Когда в Америке в 1996 году было решено создать женскую NBA, они приглашали всех лучших игроков. Конечно, мне было интересно проверить себя в сильнейшей лиге мира, это был своего рода вызов. Я оказалась словно на другой планете. Да и по сей день это другая планета с совершенно иным уровнем не только баскетбола, но прежде всего его профессиональной организации. Все команды равны по силам, настоящая битва в каждом матче — отсюда и запредельный интерес зрителей, телекомпаний, спонсоров. В России женский баскетбол президент РФБ недавно обозвал «социальным явлением», а в Нью-Йорке меньше десяти тысяч билетов на наши матчи не продавалось. И мне было приятно постоянно встречать соотечественников и слышать слова поддержки на русском.
Охота к перемене мест
— Америка — это, пожалуй, единственная страна, где я чувствую себя свободной. Не в обиду России — только здесь олимпийскую чемпионку мог схватить на улице и затащить в отделение совершенно пьяный милиционер. Я говорю: «За что?» А он и ответить не может.
В Нью-Йорке по-другому. Идем, стоит бомж, орет так, что все в стороны шарахаются. К нему подходят полицейские и говорят: «Сэр, извините, не могли бы вы…» Он гражданин. У нас этого нет.
Почему я все равно все время возвращаюсь? В России живут родители, друзья, здесь я выросла, получила образование. Мама вряд ли поехала бы: у нее здесь сестры, родственники. Мы даже никогда не разговаривали с ней на эту тему, потому что я заранее знаю ее ответ.
Детей я всегда беру с собой: они живут со мной в том городе, где я играю. Правда, в последний раз они как-то интересно собирались — надели на себя плавательные круги и стали кричать: «Мы едем на море, в Оренбург!» Я им: «Какое море в Оренбурге?!» Но вот что странно: когда я была моложе, мне больше хотелось домой. Теперь не так. Мой дом там, где моя семья.
Возвращение после родов
— После родов желание вернуться на площадку было огромное, но, войдя в зал, я сразу поняла, как много надо работать. Ноги не слушаются, руки не слушаются. Лишнего веса у меня не было, но и мышц тоже. Восстанавливать меня я попросила Анатолия Мышкина. Сказала ему: «Я даже не знаю, с чего начать, боюсь что-то делать». Мы уезжали с ним в Алтуфьево и бегали там в лесопарке. Сан Саныч Гомельский разрешил мне тренироваться в зале школы Гомельского (училище олимпийского резерва имени А. Я. Гомельского. — «РР»), несколько занятий в Химках прошло.
Пустой зал, мы с Мышкиным отрабатываем длинную передачу — мне надо убежать, поймать мяч в полете, провести его, и все это на скорости. Я разбегаюсь, ловлю мяч и… падаю. За нами наблюдал Олег Мелещенко, тренер «Химок». Он мне потом сказал: «Главное, что желание есть. Видно, как ты хочешь вернуться».
В баскетболе нет никаких запретов на рождение детей — к этому относятся спокойно. Конечно, тренер может кому-то сказать: если родишь, на чемпионат мира не поедешь. А вообще у нас в контракте сказано, что его действие в случае рождения ребенка приостанавливается — потом ты должна вернуться и доиграть оставшуюся часть.
Медицина и страховка
— В России спортивные диспансеры не сильно отличаются друг от друга. Обычно обстановочка там как в середине прошлого века. Но люди встречаются золотые, прекрасные специалисты. Ты можешь сказать: вот у меня там болит, и он тебе сразу поставит точный диагноз — настолько большой опыт.
Мы в основном пользуемся обычными медицинскими страховками. Если у тебя травма, то оплачивается полное обследование, операция, лекарства — за все это ты не платишь, а вот реабилитационный процесс — извините. Бывали случаи, когда люди ломались в играх за сборную, не могли восстановиться и заканчивали играть. Одна девочка в юниорской команде получила травму на чемпионате Европы. На это федерация ей сказала: чао-какао, до свидания. Операцию делала за свой счет, восстанавливалась за свой счет — хорошо, что родители помогли.
У нас приезжает человек в сборную, ему говорят: привет, вечером тренировка. В Америке приезжаешь в команду, тебе сначала кипу бумаг выдают сантиметра три толщиной. Все должен заполнить, на это целый день отводится. Затем полное медобследование, после чего тебе выдают две страховые карточки с «горячими» телефонами: одну общую, другую стоматологическую.
Сейчас в сборной России стали проводить углубленные медосмотры — правда, довольно формально. Я уверена, что многие приезжают после сезона с разными проблемами, но не знаю ни одного случая, когда человека отправляли обратно по медицинским показаниям.
Российский баскетбол
— Баскетбол наш скорее мертв, чем жив. Ему нужен замкнутый цикл, в котором сосуществуют тренеры и игроки. Тренерский контингент сейчас сильно ослаблен, везде одни иностранцы. Любопытно, что в Америке — я сама недавно об этом узнала — нет учебных заведений, которые готовят тренеров. Человеку хочется тренировать кого-то — он идет и тренирует на массовом уровне. Наиболее талантливые двигаются вверх. Очень востребованы бывшие игроки, уже закончившие карьеру. Там колледжи составляют основу всей пирамиды, оттуда приходят и тренеры, и игроки.
У нас этого нет, зато существуют спортивные школы. Вроде основа у нас есть — детский спорт, но она очень шаткая. Могу сказать, что энтузиастов, у которых глаза горят, масса. Но в большинстве случаев нет базы — команды скитаются по разным залам. Яркий пример — Мытищи. Школе исполнилось сорок лет (ДЮСШ олимпийского резерва. — «РР»), среди воспитанников есть олимпийские чемпионы, а у нее нет зала! Не зря люди говорят, что без взяток и откатов у нас ничего не строится — семь лет директор бьется впустую. Поэтому боюсь, что моя мечта о баскетбольной школе Елены Барановой в России так и останется мечтой.
Вторая проблема: наши тренеры ориентированы не на подготовку игроков, а на результат команды — выиграть чемпионат района, области, России. Даешь результат — тебе присваивают более высокую категорию, повышают зарплату. При этом огромное количество народа вообще теряется: если он до семнадцати лет не заиграл, не попал в какую-то команду, то он никому больше не нужен. Таких ребят очень много, и система спортшкол им, естественно, помочь не в состоянии.
Всего один пример нехватки кадров: первый номер в сборной. С дефицитом разводящих сборная столкнулась в 2000 году, когда сломалась на Олимпиаде Ира Сумникова. Этой проблеме десять лет! Что, за это время невозможно было игрока подготовить на эту позицию?! К тому же разводящие есть, пусть не много, но есть. Таню Бурик вызывали летом в сборную, ей двадцать два года. Но говорят: рано ей еще. Как рано? Когда мы выиграли Олимпиаду, мне было двадцать лет, а самой старшей из нас исполнилось двадцать восемь!
А как вообще попадают в нашу сборную? В Америке игроков отбирает экспертный совет из двенадцати человек — голосуют по каждой кандидатуре. И нет ничего удивительного, что туда не проходили получившие российские паспорта Нолан и Бекки Хэммон. Может, по физическим данным они хороши, но для первого номера важна не результативность, а умение организовать игру.
У нас в чемпионате есть девочки-разводящие, которые, по статистике, гораздо чаще ассистируют, чем те же американки. Сколько я с тренерами сборных ни говорила, все утверждают, что не имеют возможности выбирать игроков! Потому что все решает один человек. А им просто дают списки: вот этих вызывай на сбор. Сплошное закулисье. Но ведь за результат отвечает тренер, а не тот, кто эти списки составляет!
У нас сейчас есть студенческая лига, но у очень многих институтов нет никакой базы, поэтому благое начинание развивается с трудом. В университетах США все поставлено на коммерческую основу: строятся десятитысячные стадионы, все билеты на игры продаются, накал матчей такой, что о-го-го! К тому же студентам не надо платить зарплату. Доходы от матчей такие, что университеты летают на игры своими самолетами. Быть тренером одной из ведущих студенческих команд суперпрестижно, контракт под миллион долларов. А почему у нас такого нельзя сделать?
Продолжаю играть
— Когда я начинала, то хотелось доказать всем, что чего-то стою. Потом — что уровень игрока сборной и звание олимпийской чемпионки всегда должны быть на высоте, это как определенная профессиональная планка, ниже которой ты просто не имеешь права опускаться. Приехав в женскую НБА — что не только американки умеют играть в баскетбол. Теперь, когда никому ничего доказывать давно уже не надо, я доказываю самой себе — что могу обогнать, перепрыгать, переиграть восемнадцатилетнюю соперницу. Доставляет удовольствие, когда можешь сделать то, чего не могут многие молодые. Мотивация меняется, неизменно одно: надо быть в форме, держать себя на высоком уровне.
Досье «РР»
Елена Баранова. Родилась 28 января 1972 года в городе Фрунзе (теперь Бишкек). Заслуженный мастер спорта СССР. С 1991 по 2004 год участвовала во всех турнирах в составе национальной сборной СССР, СНГ и России (за исключением Олимпиады-2000, которую пропустила из-за травмы), сыграла наибольшее количество официальных матчей за национальную сборную в российской истории (106). Участвовала в трех Олимпиадах (1992, 1996, 2004), двух чемпионатах мира (1998, 2002) и семи чемпионатах Европы (1991, 1993, 1995, 1997, 1999, 2001, 2003). Капитан сборной России на чемпионате мира 2002 года (Китай), чемпионате Европы — 2003 (Греция), Олимпийских играх — 2004 (Греция).
Первой из европейских спортсменок сыграла в женской НБА (1997), первая из россиянок участвовала в матчах звезд женской НБА (2001). Первая и пока единственная женщина, выступавшая в официальных соревнованиях мужских команд: сыграла 4 матча за мужскую команду «Бизоны» (Мытищи) в чемпионате Московской области (1999).
Автор: Александр Кобеляцкий
http://www.rusrep.ru/article/2010/11/24/basketball/
У не все чаще в сослагательном наклонении. Ну оно и понятно, во времена нашей молодости и трава была зеленей и небо голубей... И они бы могли в 2002-м выиграть у США, а то Лиза Лесли ей помешала, видишь ли. Елена, ведь ты же Елена Баранова, а не хер с горы, кто тебе такая Лиза Лесли?!!!! Блин, вот что мне в ней не нравится, так это то, что она чересчур умна, блин, на все у нее есть ответ, одна она трудяга, а кругом одни нытики и лодыри.
Самая терпеливая, трудолюбивая, единственная, кто никогда не ноет. Это старость!!!
