(В начале июля 2019 года Российская Федерация баскетбола объявила о завершении карьеры в сборной её капитана, Евгении Беляковой. Это произошло после того, как национальная команда потеряла все шансы пробиться в квалификационный турнир Олимпийских игр 2020) 

 

 

— Всему приходит своё время. Учитывая выступление сборной в этом году и, соответственно, её настроение, я поняла, что нужно переходить к следующему этапу в своей жизни. Этим большим этапом стал уход из сборной. 

 

 

— Примеры меня, наоборот, вдохновляют не уходить из сборной. Та же Лайя Палау (прим.ред. игрок сборной Испании по баскетболу, 40 лет), которая играет очень долго и каждый год она вроде бы уходит, каждый год возвращается. Мне нравится её пример, она продолжает свой путь, несмотря на возраст и другие обстоятельства. Я думаю, уход из сборной — это и есть часть моего пути. На самом деле, многие мои друзья звонили только спустя одну-две недели после моего объявления и говорили: «Мы понимаем, тебе, наверное, грустно, это сложное решение». Я могу сказать, было бы грустно, если бы решение было сложным. А здесь другое, это мой этап развития. Я поняла, чего жду от себя, чего хочу, и с тем, что было внутри меня, я никак не могла оставаться в сборной. 

 

 

— На самом деле, два года эта мысль теплилась. Но мне всё время хотелось сделать этот шаг осознанно. И каждый раз, когда ко мне приходила мысль об уходе, я понимала, что мне не страшно, хотя говорят, страх — это как раз показатель верного пути; интересно пойти дальше; не интересно оставаться в команде. 

Когда я приехала этим летом на сборы, и увидела отношение Министерства спорта, Федерации ко всему происходящему, я подумала, что не зря это решение во мне развивается. Я считаю, это было правильным поступком, кому-то сейчас нужнее находиться в сборной, и, значит, они должны быть в команде. Ещё я считаю, должна быть смена поколений. Обязательно к сборной должен подключаться резервный состав, девчонки должны хотеть тренироваться в сборной, попадать туда. Если я буду одна там сидеть десять лет, соответственно, туда много кто из молодых не попадёт. Сборной, я уверена, от этого будет только лучше. 

Меня всегда пугал тот факт, что у нас в сборной нет никакой преемственности. Я и подумала, что эту преемственность сама же и не развиваю. Занимая какое-то место, я не позволяю другим игрокам приходить и смотреть на процесс подготовки, систему, правила сборной. Эта культура должна существовать. Надеюсь, после моего ухода придут новые девочки, и этот опыт в сборной отразится на их персональной карьере. 

 

— Дело даже не в моей роли, а в той системе, которая сейчас есть в сборной. Я себя в ней не вижу. 

 

 

— Да, это была команда Бориса Ильича Соколовского. Во-первых, там была безумная конкуренция на каждую позицию. Во-вторых, была правильная, понятная градация игроков: каждый знал своё место, каждый мог открыто говорить о своей роли. В-третьих, система подготовки, система отношения к игрокам была на уровне. Не знаю, может это просто разница поколений, разница в работе Федераций. Я ни в коем случае не говорю, что когда-то было лучше, а стало — хуже. Может, наоборот, сейчас намного лучше. Может, вот такая бессистемная система будет лучше работать для этого поколения игроков. 

Просто мне нужна чёткая структура, роли, правила. С уходом старшего поколения эта система, к сожалению, уходила вместе с ним. Два-три года и резко её не стало, дело, конечно, в отсутствии преемственности. Все говорили, что будет возрастной провал, все его ждали, он реально случился, и теперь, почему-то, многие удивляются: «Что же произошло?». В один момент из сборной ушли игроки, которые пробыли там по 10-15 лет, чего Вы хотели? 

Это однозначно коснулось не только команды, но и Федерации. О какой преемственности мы можем говорить, когда у нас каждые два года менялся её президент. Когда уходит президент Федерации и тебя сразу вызывает Следственный комитет давать показания, наверное, ты автоматически задумаешься о здоровой обстановке и спортивной составляющей, к сожалению. Надеюсь, сейчас, дальше, будет лучше. Моё мнение: однозначно, для сборной и Федерации будет лучше, если в команду будет приходить как можно больше молодых игроков. 

 

 

— Здесь нельзя говорить о слове «жадность». Их присутствие приносило результаты. Это был костяк команды, и никто не допускал мысли, что есть баскетболистки, которые им равны. 

 

— Была безумно талантливая молодёжь. Я вообще не попадала на сборы, порой, потому что было огромное количество талантливых и опытных игроков. 

 

 

— Может быть. Должны быть просто определённые решения. Однозначно, должен быть рисунок команды. У молодых игроков должно присутствовать понимание, что один вызов в сборную — не значит, что ты там навсегда. Ты должен доказывать. А у нас, к примеру, в этом году были ситуации, когда игроки приезжают на сборы и думают, что они уже в команде. Ещё это происходит из-за того, что у нас, в принципе, нет игроков. Это печально и неправильно, всегда должна присутствовать спортивная составляющая. 

У тренера должен быть выбор, он должен понимать: вот в этой системе хорошо смотрится один игрок, в другой — второй. И не потому, что один хуже другого, ни в коем случае, просто у одного получается работать в этой системе, а у другого — получится в другой. К сожалению, женской сборной России по баскетболу к этому только идти и идти. 

 

 

— Всё было очень быстро, спонтанно, мы разъезжались после чемпионата Европы. Рассказала девчонкам, наверное, многие подумали: «Мы так и знали!». 

 

 

— Нет, конечно. Тем более мы были на чемпионате Европы, мне хотелось там играть, обязательно вывести команду на пьедестал, пробиться на олимпийский турнир. Ни в коем случае не хотелось забивать девчонкам головы вещами, о которых они, ну, никак не должны были думать. Отреагировали все достаточно спокойно. Я сразу удалилась из общей беседы, когда сказала об этом. Мне в тот момент не хотелось видеть никаких реакций на это. 

 

 

(Евгения выступает за УГМК с 2015 года, прошлый сезон для клуба стал по-настоящему золотым: «лисы» выиграли Евролигу, стали чемпионами России (в 13 раз), привезли в Екатеринбург «Суперкубок Европы» и «Кубок России) 

 

— В данный момент, это главный клуб моей жизни. Клуб, которому я посвящаю 100 процентов своего времени, желания, таланта, здоровья. 

 

 

— Ты не представляешь, что значит мотивация для спортсмена. У тебя на тренировке вчера не получилось забить 10 подряд, сегодня — ты не можешь спать нормально, думаешь, боже мой, неужели я разучилась бросать. Во всяком случае, для меня — мотивация в каждом действии. Кубки и награды — это большая мотивация, чтобы до неё дойти, ты каждый день просыпаешься и думаешь: «Блин, я что сегодня картошку жареную ела? Не дай Бог у меня заболит печёнка, и я не смогу тренироваться в полную силу». Здесь мотивации о-го-го сколько, мы все — неидеальные, мы все — люди. 

 

 

— Если там есть система, однозначно, да. Мне дана свыше какая-то способность, мне хочется её реализовывать по максимуму. Если её надо реализовать здесь, это будет здесь. Если я нужна системе, которая только стремится к чему-то, значит, буду в ней. 

 

 

— Для меня, прежде всего, это единомыслие, единство в достижении цели, единство в желании сделать свою работу качественно, отношение к своему делу не как к работе, а как к своей любви. Для меня это и есть система. Я прихожу на тренировку радостная, с удовольствием, в это же самое время мой напарник думает: «Поскорей бы всё закончилось». Для меня это неприемлемо, диссонанс, это уже не система. 

 

— Наверное, но мне хочется думать, что это просто желание прожить каждый свой момент качественно. 

 

 

— Конечно! Это же очень скучно всё время поддаваться своему настроению. Тогда, в принципе, можно найти на каждое маски и ничего не делать. Зачем этому поддаваться? Говорить, вот дождь пошёл, у меня плохое настроение. Боже мой, у тебя есть гаджет, в котором солнце может светить постоянно. По-моему, в 21 веке слов «депрессия» и «плохое настроение» быть не должно. Потому что у нас сейчас жизнь слишком динамична и много всего происходит. Именно поэтому важно иметь свою систему ценностей и желаний. Когда это всё совпадает — прекрасно. 

К примеру, когда я прихожу на тренировку и говорю Мигелю (прим. главный тренер «лисиц», Мигель Мендес): «Тренер, вот вчера на тренировке мы так устали, вообще, еле ноги передвигаем». А он такой: «А мне нравится. Вы, зато, знаете, потом как играли? Я никогда не видел, чтобы вы так играли!». Я же внутри себя понимаю, что хочу быть лучше, и тренер хочет того же. Соответственно, у нас ценности сошлись, и эта система позволит нам работать дальше. И это не только тренерского штаба касается. Когда Мигель скажет нашему менеджменту, что надо по-другому лететь, нам нужно другое время тренировочное, менеджмент будет понимать: они хотят стать лучше, мы найдём зал, мы всё сделаем. Водитель, который приедет нас забирать и скажет: «Ну, что тренироваться? Правильно! Надо ехать обязательно!». Я считаю, это системой. 

 

 

— Да, 100%. Поэтому я здесь. 

 

 

(в 2016 году Евгения Белякова отправилась покорять Америку в составе «Лос-Анджелес Спаркс», получилось у неё это с первого раза. Она стала чемпионкой WNBA (женская НБА) 

 

— Да, она там была. В принципе, американская психология — это то, что меня безумно бесит, просто иногда я не понимаю, есть ли у них эта грань, когда заканчивается позитив и надо посмотреть правде в глаза. Сказать: это не работает! С другой стороны, у них система отточена настолько, что работает сама по себе. Даже если ты замечаешь, что какой-то элемент выбыл из строя, ты всё равно понимаешь, что он сам встанет на место, не сегодня, так завтра. Это наглядно показал баскетбол. В WNBA все девчонки адекватно принимают свою роль в команде, увидев это, я ещё раз убедилась в важности системы. 

Если человек не принимает свою роль, вокруг него образуется облако из плохого газа, оно распространяется на всех остальных девчонок, начинает вонять. И эта вонь не даёт хорошо играть другим девочкам. 

 

 

— У американцев это, в большинстве случаев, ярко выражено. Для меня причина выглядит так: Америка — это страна возможностей, им с детства внушают, что у каждого есть шанс, стать обладателем двухэтажного дома на берегу моря, с четырьмя машинами и всё такое. И, в принципе, если учитывать экономику, американские спортсмены, добившиеся чего-то, реально могут себе позволить практически всё. Поэтому там и развит дух победителя. Там ты хорошо видишь, как через спорт можешь выстроить свою жизнь. Это их очень сильно мотивирует. 

К сожалению, в России такая система только появляется, она развита лишь в футболе. Помню, когда меня впервые позвали в УГМК, мне тогда было 20 лет, я пришла к папе и говорю: «Пап, меня зовут играть в УГМК». Папа спрашивает: «А жить, на что будешь?». «Мне будут платить такие-то деньги», — отвечаю я. Он начал спрашивать, на каком заводе я буду работать. Помню, говорил: «Жень, ты с ума сошла, тебе не будут платить за то, что ты просто мяч гоняешь». Сейчас мы видим Кокорина и Мамаева, их спортивные машины, и понимаем, наверное, спорт что-то даёт. 

 

 

— Нет, я часто там бываю. Летом провожу там больше всего времени. А это самое прекрасное время для Питера. Это единственные месяцы, которые нужно проводить там (прим. смеётся). Мне хватает. И, опять же, я всегда говорю: есть некоторая невидимая связь между Санкт-Петербургом и Екатеринбургом. Ведь во времена блокады сюда было эвакуировано очень много семей. Кто-то возвращался, кто-то — нет. У меня всегда мурашки, когда я говорю о блокаде и, вообще, о Великой Отечественной войне, надо отдать должное Екатеринбургу, он принял столько людей, так помог им. Он был частью этой огромной истории, для меня это важно. 

Даже в облике города я нахожу Питер. К примеру, дом купца Севастьянова один в один Эрмитаж, просто провинциальный. Как-то гуляла с друзьями, они мне говорят, вот сейчас ты закроешь глаза, откроешь, и подумаешь, что ты прямо в Питере. Да, так и есть, только это здание в Питере было бы отштукатурено и рядом были бы поставлены атланты какие-нибудь. Но, в принципе, если не придираться, как я, то да, согласна. 

 

 

— Набережные напротив Летнего сада, напротив Михайловского дворца. Там куча кафешек, хотя, их так даже не назовёшь: поднимаешься на второй этаж по ступенькам, которые проваливаются, идёшь по паркету, он весь ходуном, выходишь на балкон, а там такой вид. Там бы мы точно записывали это интервью.